Мария-Луиза фон Франц. Толкование волшебных сказок - Страница 141

Горный дух соотносится с архетипом мудрого старца, который нередко состоит со своей мнимой дочерью, рабски преданной ему, в подобии инцестуозной связи. То, что в его чертоге стоит жертвенник, наводит на мысль о каких-то тайных религиозных обрядах, совершающихся здесь, а его самого можно рассматривать в качестве своего рода жреца. Вместе с тем есть что-то хтоническое, ассоциирующееся с преисподней в облике этого «отца» анимы. У него много общего с драконом, или Змеем (в сходной русской сказке о трех перышках) — темным, языческим божеством. Он часто ставит перед героем, добивающимся руки его «дочери», непреодолимые задачи — и тогда анима предлагает герою отгадать придуманные им загадки. Горный дух, стоящий за анимой, символизирует собой глубоко затаенный и исполненный смысла план или стремление, руководящее ею, — а это подразумевает, что в скрывающемся за анимой таятся возможности внутреннего развития для героя. «Отец» анимы — это жизненная мудрость более высокого порядка, обладающая знанием законов бессознательного. О том, что горный дух представляет собой надличностную силу, свидетельствуют жертвенник и рыба на нем, служащая предметом поклонения. Этот дух есть часть того духа и мудрости, которыми пренебрегли в ходе развития цивилизации. В норвежском варианте этой сказки горный дух персонифицирован в тролле, являющемся любовником принцессы, а у тролля имеется козел, который часто есть не что иное, как териоморфная форма дьявола. Тролль в этом варианте сказки — всего лишь природный дух и боится героя.

Идея духа генетически находится в близком родстве с представлением, что душа человека задерживается какое-то время на земле после его смерти. Подобная идея духа получает развитие в результате взаимодействия, возникающего между ее субъективным и объективным аспектами. Дикари переживают дух как совершенно иное по • отношению к ним, чисто объективное явление, тогда как мы склонны считать, что духовный опыт имеет субъективную природу. Тем не менее дух первоначально был — ив значительной степени продолжает оставаться — автономным архетипическим фактором.

В волшебных сказках старец выступает обычно в роли помощника, появляющегося тогда, когда герой оказывается в затруднительном положении и нуждается в совете и руководстве. Он олицетворяет собой концентрацию умственных сил и способность целенаправленной рефлексии; и что еще важнее — он вносит собой подлинное объективное мышление. Таким образом, у этого символа духа имеются как объективно-нейтральный, так и положительный и отрицательный аспекты. Если старец в какой-либо сказке выступает в качестве только положительной или только отрицательной фигуры, то он выражает собой лишь половину сущности архетипического старца, и в этой связи на память невольно приходит «двоящийся» образ Мерлина. В рассмотренной нами сказке старец — это, если так можно выразиться, не что иное, как анимус анимы, и это можно понимать в том смысле, что за героиней этой сказки (анимой) в данном случае стоит объективный дух.