Золотое яичко - Страница 5

Потом Гриша спрашивает этой бабки: «Што у вас есть хорошаво?» — «А чево хорошаво? Вот у нашево короля дочь тридцать лет нездорова, и нихто не может вылечить; из иных земель привозили дохторов — никто не может вылечить». — «Доложи-ко, бабушка! Я-то не могу ли вылечить?» — «Ох, говорит, дитятко! Где же тебе вылечить? Разные дохтора лечили — не могли вылечить. Ведь ты будешь лечить, не вылечишь — голова долой! Вот все тычинки завешены головам, осталась тычинка одна, видно, для твоей головы». — «А нет, однако, бабушка, доложи: может быть, я вылечу!» Старуха побежала к королю. Подбежала ко дворцу, слуги стречают: «Што, бабушка, надо?» — «А вот так и так, у меня ночует ночлежник и берётсы вашу дочь вылечить». Слуги доложили сицясь же королю. Король велел тотчас же притти бабкину ночлежнику. Он сицясь же явилсы к королю. Король спрашивает: «Ну, што, братець, берешши ли ты мою дочь лечить?» — «Так точно! Я, говорит, вылечу вашу дочь». — «Ну, если, говорит, вылечишь дочь, всем имушшеством награжу, а нет — голова долой! Вот одна тычина приготовлена! Как же ты будешь лечить?» — «Нужно стопить, говорит, две байны и будет она здорова».

Король приказал истопить байну. Стопили байну и свели королеву в байну с дохтором этим. Гришка сицясь вынул травку, с которой сам сделалсы нездоров, положил её в тёплую воду, взял её этой травой всю и вымыл. Потом она сделалась ешшо хуже нездорова. Повели ею´ из байны. Король посмотрел. «Ешшо хуже сделал дохтор, залечил до смерти мою дочь! Сицясь с нево лутше голова, чем другую байну топить, а не то заморит дочь совсем. Али истопить ешшо приказать? Што будет ешшо?» Король приказал другую байну истопить. И свели королеву в другую байну с дохтором. Гришка взял эту травку, с которой сделалсы здоровой, размочил её в воде и велел ей попить этой водицы. Взял ее и вымыл этой водицей. Вдруг свалилась вся с ей скорблось, сделалась здоровая, красивая, на ею´ всё бы и смотрел. (У меня жана красавица, а она ешшо красивее была.) Вдруг эта королева берёт этово Гришу за´ руки и целует ево в уста, и говорит: «Будь ты мой суженый-ряженый!» Взялись они за белы руки и идут из байны прямо во дворець. Король сглянул из окна, видит, дохтор идёт, а на дочь и не может подумать, не верит своим глазам. «Неужели этот дохтор вылечил мою дочь и с ней и идёт?» Вдруг подходит ево дочь. «Здравствуйте, маминька и папинька! Меня вылечил этот дохтор. Я, говорит, жалаю быть жаной ево!»

Король не много думал, сицясь свадьбу сыграл. Повенчал. Живут-поживают себе. Потом она стала добиратьси у ево: «Почему ты, говорит, золотом плюёшь?» — «Я, говорит, плюю золотом по природе: у нас вся природа золотом плюёт!» Ну, сколько ни добивалась, не может добытьсы. Вот она сделала пир, наварила пива, набрала всяких вин разных, назвали гостей и стала упрашивать, не можете ли втравить как-нибудь моево мужа, штобы выпил рю´мку вина (а он хмельново не потреблял). Вот эти гости на пиру пили, а ево втравить никак не могли, штобы хоть каплю вина выпил. Так и гости все розошлись, ничево не могли сделать с им. А ей всё-таки охота достукатси. Взяла стопила байну. Утром он в байну; она согрела самовар, заварила чай и налила ему стакан чаю, и в эфтот стакан самых дорогих напиток налила. Друг Гришка приходит из байне, садитсы´ пить чай. Сел за чай, выпил стакан, ево и охмелило, он и пал. Жана и говорит: «Слуги, снесите ево в спальну: он угорел, видно». Слуги положили ево на кровать, на перину. Он там полежал несколько время, ево смутило, он и сблевал и выблевал этот самый пупок, с которово он золотом плюёт. Тотчас ево жена увидала, взяла обмыла пупок, съела и плюнула — выскочила золотая. «Ах, вот отчево он, значит, золото плевал! Слуги, говорит, возьмите ево, снесите пьяницу в нужник; ишь, всю комнату сблевал!»