Страница 3 из 6
Богатырский конь выслушал приказ и опустился еле жив на землю. Катома ухватил его за хвост и бросил возле конюшни: «Эй, кучера и конюхи! Уберите в стойло это собачье мясо».
8
Дождались другого дня; подошло время к венцу ехать, королевне коляску подали, а Ивану-царевичу богатырского жеребца подвели. Со всех сторон народ сбежался — видимо-невидимо! Вышли из палат белокаменных жених с невестою; королевна села в коляску и дожидается: что-то будет с Иваном-царевичем? Волшебный конь разнесет его кудри по ветру, размычет его кости по чисту полю. Подходит Иван-царевич к жеребцу, накладывает руку на спину, ногу в стремено — жеребец стоит словно вкопанный, ухом не шевельнет! Сел царевич верхом — волшебный конь по щетки в землю ушел; сняли с него двенадцать цепей. Стал конь выступать ровным тяжелым шагом, а с самого пот градом так и катится. «Экий богатырь! Экая сила непомерная!» — говорит народ, глядя на царевича. Перевенчали жениха с невестою; стали они выходить из церкви, взяли друг дружку за руки. Вздумалось королевне еще раз попытать силу Ивана-царевича, сжала ему руку так сильно, что он не смог выдержать: кровь в лицо кинулась, глаза под лоб ушли. «Так ты этакий-то богатырь,— думает королевна,— славно же твой дядька меня опутал… только даром вам это не пройдет!»
9
Живет Анна Прекрасная королевна с Иваном-царевичем как подобает жене с богоданным мужем, всячески его словами улещает, а сама одно мыслит: каким бы то способом извести Катому-дядьку дубовую шапку; с царевичем без дядьки нетрудно управиться! Сколько ни вымышляла она всяких наговоров, Иван-царевич не поддавался на ее речи, все сожалел своего дядьку. Через год времени говорит он своей жене: «Любезная моя супружница, прекрасная королевна! Желается мне ехать вместе с тобой в свое государство».— «Пожалуй, поедем; мне самой давно хочется увидать твое государство».
10
Вот собрались и поехали; дядьку Катому за кучера посадили. Ехали, ехали; Иван-царевич заснул дорогою. Вдруг Анна Прекрасная королевна стала его будить да жалобу приносить: «Послушай, царевич, ты все спишь — ничего не слышишь! А твой дядька совсем меня не слушает, нарочно правит лошадей на кочки да рытвины — словно извести нас собирается; стала я ему добром говорить, а он надо мной насмехается. Жить не хочу, коли его не накажешь!» Иван-царевич крепко спросонок рассердился на своего дядьку и отдал его на всю волю королевнину: «Делай с ним, что сама знаешь!» Королевна приказала отрубить ему ноги. Катома дался ей на поругание. «Пусть,— думает,— пострадаю; да и царевич узнает — каково горе мыкать!»
11
Отрубили Катоме-дядьке обе ноги. Глянула королевна кругом и увидала: стоит в стороне высокий пень; позвала слуг и приказала посадить его на этот пень, а Ивана-царевича привязала на веревке к коляске, повернула назад и поехала в свое королевство. Катома-дядька дубовая шапка на пне сидит, горькими слезами плачет. «Прощай, - говорит, - Иван-царевич! Вспомнишь и меня». А Иван-царевич вприпрыжку за коляскою бежит; сам знает, что маху дал, да воротить нельзя.
Волшебные сказки 
