Притворная болезнь

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь с царицею, а детей у них не было; стали они со слезами бога молить, чтоб даровал им хоть единое детище,— и услышал господь их молитву: царица забеременела. В то самое время понадобилось царю надолго отлучиться из дому; простился с женой и отправился в дорогу. Много ли, мало ли прошло времени, родила царица сына Ивана-царевича — такого красавца, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Рос он не по годам, не по дням, а по часам, по минутам — как тесто на опаре киснет; вырос такой сильномогучий богатырь, что всякий стул под ним ломается, и просит царицу, чтоб приказала сделать ему железный стул, и тот с подпорами.

Вот воротился царь домой; царица обрадовалась, встречает его и сказывает, какого она ему сына родила — сильного, могучего богатыря. Царь не хотел верить, чтоб мог такой сын от него народиться; сделал пир, созвал всех князей, и бояр, и думных людей; спрашивает их: «Научите, что мне делать с неверной женой — топором казнить ее или вешать?» Один думный сенатор отвечает ему: «Чем казнить да вешать, лучше сослать ее с сыном в дальние страны, чтоб об них и слуху не было». Царь согласился, и тотчас выслали их из того государства.

Вышла царица с Иваном-царевичем за городские ворота. «Любезная матушка! — говорит он.— Сядь — отдохни здесь, а я от отца моего пешком не пойду». Вернулся назад и просит у царя лошади. «Ступай в заповедные луга; там пасутся мои табуны — выбирай себе любого коня». Приходит Иван-царевич в заповедные луга, начал коня выбирать: на которого руку положит — тот и издохнет. Выбежал к нему пастух: «Э-эх, Иван-царевич! Ты здесь не выберешь по себе коня. Возьми-ка вот этого для матери, а для тебя есть добрый конь на острову; там растут двенадцать дубов, под ними выход [подвал] есть, в том выходе стоит конь на двенадцатицепях, за двенадцатью дверями и за столькими ж замками; каждый замок в пятьдесят пуд». Иван-царевич благодарствовал на том пастуху, брал одного коня и держал путь к матери; сажал ее на того коня, а сам возле пешком шел.

Много ли, мало ли ушло времени — увидали они двенадцать дубов. Побежал туда царевич, открыл выход и начал ломать и двери и замки; только что конь услыхал по себе богатыря — тотчас стал помогать, копытами цепи, двери разбивать. Подходит Иван-царевич к коню, надевает на него богатырский прибор и выводит в поле чистое; сел верхом и начал пытать своего коня. Мать ему говорит: «Сын мой любезный! Завел меня в такие пустые, безлюдные места, да и покинуть хочешь».— «Нет, матушка! Я тебя не покину; я коня пытаю». Раскинули они на острову палатку, жили и питались, чем бог послал.

Однажды говорит Иван-царевич: «Государыня моя матушка! Благослови меня в дальнюю дорогу. Чем тут жить, лучше поеду — отыщу себе державу». Поехал он и долами, и горами, и темными лесами; выезжает на ровное место и видит впереди — словно гора воздымается. «Дай подъеду!» Подскакал поближе, глядь — а то лежит богатырь убитый. «Эх,— думает царевич,— славный был богатырь, да какой-то злодей сгубил; может, сам-то и ногтя его не стоит!»