Как купеческий сын Иван нечистую силу увёз

У купця поставили сына в салдаты — мать ево не залюбила, потому што хотела с ним грех сотворить, а он не согласилсе. Велела ево забрить в салдаты. Он и служит в салдатах, ему служба даласе. Поступил он в афицеры. Вот он афицером служит хорошохонько — жалованье полуцяет хорошее. Вот он и здумал ехать домой, отпросилсе проведать родителей. И поехал он; доехал — господин живёт, барин; он привернул ноцевать. Вот они с господином в другой комнате цяю попили. Увели ево в другую комнату, там напоили и накормили ево. Из этой комнаты, где цяй пили, нихто не ноцюет, ушли все. «Што же, говорит, этто у вас нихто не спит?» — «А, говорят, нельзя!» Вот он проспал ноцьку, поутру ладит отправлятьсе идти. Ему говорят: «Не ходи без завтраку». Вот они завтраком покормили. Он и зашел в ту комнату, где цяй пил. Посмотрел он в пецьку, а в пецьке сидит целовек. Вот он скоряе вон из фатеры. Нашел он хозяина и благодарит ево за угошшенье, и спрашивает ево: «Што это, хозяин, у вас целовек в пецьке сидит? Пошто он?» — «А вот што, батюшко, не можем мы ево вывести, не даваэт спокою ноцью в этой фатере — всё сидит». — «А што, кабы ево увезти!» — «Да кабы ты увёз, я не знаю, што заплатил бы тебе!» — «Давай, говорит, боцьку».

Вот боцьку принесли, он ево выташшыл и посадил в боцьку, наколотил железно обруцьё. «Давай тройку лошадей — увезу», — говорит. Он тройку лошадей дал, и карету запрегли. Боцьку и вынесли. Вот он и поехал. Тот в боцьке и говорит: «Куды ты миня повёз?» — «Я, говорит, поехал домой». — «А миня куды?» Он ехал, ехал, взял боцьку спихнул в ров да сам и уехал походцяе. Вдруг там обру´цьё лопнуло, боцька россыпалась. «Стой, Ванюха! Не уехать!» Бежит за им. «Да я никуды и не уехал — садись», — говорит. И едут они двое. Доехали до кабаку. «Тебя как зовут?» — «Миня, говорит, зовут Гришкой». — «Да, Гришка, поди, говорит, в кабак, неси вина». Гришка в кабак сошел. А он и погонил, хотел уехать, а тот бежит, захватилсе за тарантас. «Стой, Ванюшка! Не уехать!» — «Да я, говорит, не поехал, кони побежали сами». Тот принёс вина, выпили эти и поехали. Опеть ехали, ехали, до кабаку доежжают. «Гришка! Поди-ко в кабак — неси-ко вина!» Гришка опеть в кабак. Как ушел в кабак, тот и погонил ко´ней, хотел уехать. А тот как выскочил из кабаку, схватилсе за тарантас. «Стой, говорит, Ванюха! Не уехать!» — «Да я не уежжаю, кони сами сбесились, побежали». Выпили и поехали. Ехали, ехали, опеть до кабаку доежжают. «Поди-ко, Гришка, принеси винця». — «Не трудись, Ваня, не уежжай. Тебе не уехать от миня! А я пригожусь тебе». Вот опеть зашел в кабак, а этот, было, опеть и поехал. А он выскоцил. «Стой! Не уежжай — я тут и есть!» Опеть и захватил. Сел в тарантас и поехал.

Доежжают до ихнево дому. «Смотри, говорит, Ванюшка, матка тебе принесёт стакан цяю, вывали за окно; нальёт тебе стакан вина — ты не пей опять. И скажи батьку, што я вылью за окошко». Вот он выплеснул за окошко и говорит: «Папаша! Неси графин в шкафу — я попью, а этово не хоцю». Матка видит, дело не ладно. «Как это он догадалсе?» А тот Гришка уехал на постоялой двор с конеми. Вот он погостил недолго времени, сутки трои. «Надо, говорит, мне ехать опеть на дело». Взял, поредил мальчика до станции. «Там есть Гришка ямшык, так и посылай, што мне ехать домой пора». Сицяс Гришка ямшык подъежжаэт к окошку. Вот он выходит; напекла булоцек гостинци. Вот они сили и поехали. Гришка взялсе сам пово´зницять — не дал Ванюше править и поехал он в лес. Идет он лесом. Только ёлочки трешшат, кустики легают, к им зверьё присегают. «Ну-ко, Ванюша, напекла тебе матка булочек — кинь-ко зверью». Он, как кинул на сторону одну, так и розорвёт звирьё, в другую — и розорвёт. «Вот, говорит, каких тебе матка напекла булочек; съел бы, и тебя не было». А этот Гришка и говорит: «На-ко мои булочки поэшь, мои вкусняе будут».

Поели; приежжают они в тот город, где он служил. «Поди ты, говорит, к нацяльству, обойдись цесть-цестью. Назовись, што есть у миня товаришш — возьмите в салдаты». Вот он сошел, объяснил нацяльству.