Луна и Звезда

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, и не было у него детей. Вот они просили Бога, чтоб дал им на утешенье детище. Чрез несколько времени стала государыня в тягости: очень они обрадовались; и родилась у них дочь, нарекли ей имя Луной. И так рад был государь! Выписали придворных всяких — учить ее… Через несколько времени стала опять государыня в тягости; и так все рады были, что Бог дал ей такое дарованье. Родилась у них еще дочь, и дали ей имя Звезда. И такие они красавицы были; уму непостижимо!.. Красоты неописанной. И так растут эти красавицы, все приезжают, дивуются на них… Было им уж эдак лет двенадцать, было которой-то дочери рожденье. Сделал царь бал диковинный. Из всех городов, губерний съехались поздравлять, всякий желал их красоту видеть. Пошли в сад прогуляться, а папеньку и маменьку оставили дома. Вдруг Вихорь набежал, схватило обеих сестер и понесло… Все гости кричат, сделался необыкновенный крик. А Вихорь их все несет выше и выше. Все гости кричат, государь выбежал: «Что такое, что такое?» — «Ах, батюшка-царь! Вон ваши детки!» Он так и упал без памяти…

Все сенаторы послали сейчас всех солдат разыскивать: может, где-нибудь упали. Искали, искали, нигде не нашли. Смотрят, в необыкновенные зеркала глядят, не видно ли их где? Нет, не видно. Волхвов спрашивали; искали день, и два, и три, неделю и больше. Так и месяц проходит, нет… В лесах искали, не нашли… «В море, стало быть, говорят, упали!»

Год прошел и другой… Потом через несколько лет государыня стала в тягости, родила Ивана-царевича. И растет он не по дням, а по часам, и такой умный, разумный!.. А государыня все плачет, неутешно плачет по своим по дочерям, по Луне и Звезде. Иван-царевич приходит: «Маменька, милая, что вы плачете?» — «Нет, говорит, ничего». — «Маменька, милая, скажите!» — «Ах, друг мой Ванечка, было у меня еще две дочери прежде тебя…» — «Где же они?» Она ему и рассказала&hellip «И нет о них ни слуху, ни духу!» — «Маменька, говорит, позвольте: я пойду сестриц разыскивать». — «Нет, говорит, не ходи, не найдешь… Дочерей, говорит, мы лишились и тебя лишимся!» Всячески просила. Отец узнал, упрашивал, потом призывает министров: «Вот, говорит, господа-сенаторы, мой сын день и ночь плачет, хочет идти сестер разыскивать!» Говорят сенаторы: «Отчего не благословить, когда у него такое желание?» — «Как, говорит, в таких вьюных летах? Как бы слухи, говорит, были какие?» Очень он на государыню гневался: «Зачем внушали ему?» Думали, думали, так и благословили. «Я, говорит, без всего иду, только с вашим благословением!» Он так и пошел. «Маменька! — говорит. — Не плачьте, не тужите, я отыщу своих сестриц!»

Идет он неделю и две лесом и вдруг видит двух леших высочайших, и дерутся. «Ах, говорит, Иван-царевич, рассуди нас, пожалуйста». Три веши у этих леших: скатерть-самобранка, сапоги-скороходы, шляпа-невидимка. Иван-царевич и говорит: «Вот, говорит, вам верста, кто к ней прежде прибежит, тому две вещи, а кто после — одна». Бегут они, друг дружку обгоняют, добежали и ворочаются, а этот Иван-царевич надел шапку-невидимку, не видно его. «Ах, где Иван-царевич? Где Иван-царевич?» Бегают круг него, а его не видят. Искали часа три, плачут, бросились в лес искать, а этот Иван-царевич скинул шапку-невидимку, надел сапоги-скороходы; как шагнет, так пять верст, как шагнет, так пять верст. Есть ему захотелось. «Ну, говорит, скатерть, развернись!» Вдруг явились всякие кушанья, напитки. Идут дорогой мужики. Он и зовет их: «Мужички! Пожалуйте сюда. Садитесь, говорит, пожалуйста». Вот они сели, напились и наелись. Иван-царевич и думает: «Слава Богу, все у меня есть!» А эти мужики дивятся; поблагодарили его, пошли.