Мышка и воробей - Страница 3

«Это не пожар, это средней сестры царство серебрено». Ну вот и полетили. Прилетили к этому царству, колонулся о землю и таким молодцом стал Иван-царевич, каким был в том царстве медном, также и в серебреном. «Ну, послушай, мой друг любезный, Василей Стрелець: што я тебе наказываю, так и делай. Сестриця увидит и будет приглашать в гости». Ну, сестричя увидала своево брата. «Ох, где ты как долго пропадал, Иван-царевич!» — «Ну, сестрича, сестрича, кабы не этот Василей Стрелец, то давно бы я был покоен (умерши)». — «Ну, я ему за это удружение заплачу´. Што ему надо, то и дам. Мало корапь золота — нагружу два, а нет и три». — «Нет, мне не надо злата-серебра, отдай коробочку». — «Ой, нету, брат, коробочки не отдам, хоть ты мне и брат, а я тебя люблю».

Ну, уж погостили суточки. Разгневался Иван-царевич на свою сестру на среднюю, «Поедем к старшей сестре, не смилосердится ли, не подарит ли нам коробочки?» — «Погости, погости, брат. Што это ты на меня осерчал, што я коробочки не ударила? Извини меня в том, не хошь угостить, поежжай к старшей сестре, можот, она тебя пожалиет и даст». — «Ну делать нечево, сестричя, прощай, до свидания! Делать мне нечево». Вышли зелезные ворота, колынулся о сыру´ землю и сделался таким птицей орлом. Посадил на свои крыльца, и полетели. «Ну, смотри, товарищ, Василей Стрелец, гляди опять в леву руку. Што увидаешь в левой руке — скажи мне». — «Ух, какой сильнёй пожар!» А птиця на ответ: «Нет, Василей Стрелец, не пожар, а моей старшей сестры царство золотое». Прилетели они к этому цярству, к зележным воротам, колынулся о землю и сделался таким молодцом — Иван-царевичем. В этом царстве золото´м живёт отець и мать, и сильняя строгая стража стоит: не пропускать сторонних личей. Постучался у зележных ворот, и уходит сторож, отворяет ворота и пропускает. И сознается: «Што я — Иван-царевич, ихней сын». Доложили ево родителю, што «Является ваш сын Иван-царевич». Услыхал евонный родитель, што будто является ево сын Иван-царевич, с которым не видались три года. Стричает отечь и мать. «Ох, Иван-царевич, где ты так долго пропадал?» Берут ево за руки отечь и мать, сестрёнка старшая. И стричают со горючими слезами. «Да вот, я ездил сами знаете куда, на суд праведный. Я застаивал за воробья, застаивал огненный змей за мышку. Вышел здор, ну и посерчал, опалили мои крылышка, некуда мне без крылья лететь, а Василий Стрелечь меня хотел сперва убить, а потом я уже вижу, што приходит кончина, сказал ему голосом человеческим: „Не бей меня, бери в руки и веди куда знаешь“. Ну вот, взял меня в родительском саду, отрасил мои крылья, вот мы и прилетели сюда. Так не будете, отечь и мать, милостивы, не дайдите´ ли моему товаришшу, што ему надо?» Отечь и мать сказали: «Дадим ему три коробля золота со всем народом. И будет почитать тебя за хозяина настояшшево, не как-нибудь там». Отечь и мать дали три корапля. «А, сестрича милосердная, не смилосердисся ли, не дашь ли коробочки моему товаришшу, Василею Стрельцю?» Эта сестриця смилосердилась и дала коробочку со великими слезами. Жалко расстаться было. Ну, вот хорошо, евонный товаришш, Иван-царевич, дал Василью Стрельцю в руки: «Не открывай до самово своево царства. Не гляди и не отпирай. Во своем царстве увидаэшь, што тебе будет».

Отправили эти карабли. И ево с Богом тут. Наказали всему народу, што слушать этово хозяина Василия Стрельця, што прикажот, то и делать. Отправились со господом на сильное глубокое море, идут по морю высоко ли — низко, далеко ли — близко, против нёба на воде, на ровном мисте, как на бороне. Поглядел Василей Стрелец в подзорну трубку: «Ах, ребята, я вижу великой остров, приваливать к этому острову!» Сичас евонная команда послушала своево хозяина, стали на морские якоря к этому острову. «Ну, ребята, нам на воде очень надоэло, укачало нас. Надо выйти на остров погулять, не так штобы было скушно ехать по морю».