Оника, купец богатой

Был Оника, купець богатой, ехал он путём-дорогой мимо одново селенья. Тут на бане написано: «Рожени´ца лежала, мальчика родила — быть этому мальчику в солдатах». До другово селенья доехали, опять баня, на ней написано: «Рожени´ца лежала, мальчика родила, этому мальчику быть хрестьянином». До третьево селенья доехали, написано: «Рожени´ца лежала, родила мальчика — этому мальчику Оникиным ими´ньём и богатством влади´ть. Он у вдовы сын и выблядок». Ему это не показалосе. «Што, как это выблядок, а моим владеньем будет влади´ть». Взял вдовицю нашел, где она живёт, купил этово мальчика, повёз ево домой. Стоит дупля´ осиновая, взял спустил его в эту дуплю´; вот он поехал походця´е. На то время скоро свешшенник и поехал. Он хотел снесть на дрова. Увидел: чад идёт — колону´л, там робёнок сплакал. Подлез, вынел робёнка, свернул в тулуп да и домой. Попадья вышла. «Што ты, батько, приехал без дров?» — «Молци, матка! Я, говорит, себе сына нашел». Вот он окрести´л ево, дал ему имя Иван.

Вот они воспитали до 10 лет и выучили ево грамоте. Парень дельной. Скоро време приехал ему жених богатой ноцевать. «Как жо, у тебя не было детей, а вдруг сын?» Вот за´цял: «Да вот Бох сына дал, нашел ево в дупле». Он и видит, што это тот самой. Вот он взял ево опять и купил ево — дал 500 рублей за ево; повёз домой. Ехал он большой деревней; колодезь большой — он и бросил в колодезь ево. Только как уехал, деревня загореласе. Сбежали крешшоные на этот колодезь за водой. Как опустили первую бадью, так и вытенули молодьця. Поглядели, и деревня не горит. «Видно, для ево пожар появилсе. Станем мы ево кормить деревней — воспитать». Они ево посутошно и кормили 20 лет.

Вот он опеть и приехал в это селенье торговать. Стал он на фатере — приходит купець. «Это што у вас за молодець?» — «Это вот такой, в колодце ево достали». Он ево и купил у их, 500 рублей дал за нево. Привозит он ево домой. Привёз и стал со своей старухой думать — надо ево отвести в манастырь. Отдали ево и свёз в манастырь; он и оставил ево в манастыре. Прожил два года. «Поеду, говорит, я проведаю, как он поживаэт». Собралсе и поехал туда. Поехал и спрашивает: «Как такой-то поживаэт?» А ему говорят: «Постригли ево в манахи; хорошо живёт у нас». — «Отпустите ево туды домой. Я денег хотел привести да забыл. Пускай он сходит, а я погошшу».

Он и написал ему письмо, в письме написал: «Как только домой приедет, так послала бы жена ево в лес, потом мужика за им след, штобы там ево убил». И запецятал письмо это. Шел он путём-дорогой, попадает ему старицёк настрецю. «А, здрастуй, Оникин приёмыш!» — «Какой я Оникин приёмыш, как я монах», — говорит. «Да покажи же што несёшь?» — «Письмо». — «Дай, покажи». — «Да как покажу? Оника не велел». — «Да дай!» Как взял, так и розорвал и прочитал. «Вот, говорит, не давал, а тут бы тебе и смерть была». Взял запецятал письмо. «На, говорит, теперь иди с Богом!» Вот он приходит в Оникин дом, подаваэт хозяйке письмо, написано, што не дожидалась бы свету, шла бы к попу и просила попа: «Оввенце´й доцьку до свету». Тот, было, не венцял, она ему 500 рублей дала, и оввенцял ее до свету. Они живут-поживают молодыми.

Оника там пожил, пожил. «Поеду я, говорит, пошлю ево поскоряе, чево он так загостилсе». Оника приежжает домой, они ево выходят стрецять. Об руцьки захватилисе, Оника испугалсе. «Што ты сделала?» — «А што? Ты сам велел», — говорит. «Да как? Так я велел тебе убить!» — «Да нет, посмотри, письмо твоей рукой писано». Посмотрел он и говорит: «Видно, знаэт Господь! Это Господь так хоцет. Пускай сходит к господу, принесёт мне письмо от нево».

Вот он и отправилсе, доброй молодець, искать господа. И шел он путём-дорожкой — близко ли, далёко ли, низко ли, высоко ли. Доходит он, доброй молодець, до реки. На реке перевошшык. Девичя перевозит.